АЙТВАРАСЫ. КАУКАСЫ
** айтварас aitvaras /лит./.— литовское мифическое существо, ближайшее соответствие — летучий змей /Прим. составителя/
АЙТВАРАС В ПОЛЕТЕ
В деревне Кукай, что недалече от Лауксодиса, была у Мартинайтиса баня. И вот как-то вечером пошли бабы мыться. Идут они, и вдруг из-за соседского сарая сверкнул шар красный — и взлетел. Блеснул — и спустился на клеть другого соседа. Стали они Мартинайтиса расспрашивать, что, мол, это такое? Он и говорит:
— Айтварас это! А коли вам поймать его охота, полы одежды крест-накрест запахните — вот и поймаете.
А сосед этот с той поры сильно разбогател.
КАК АЙТВАРАСА ПОЙМАЛИ
Ездил я, когда молод был, в ночное. Там-то и видывал я это и другие тоже видали: вот покатилась звезда по небу и стала видна далеко-далеко. Тут мы и вскрикивали:
— Айтварас! Айтварас!
А бояться-то его не боялись.
Раз поскакали в ночное, глядь — айтварас приближается. Весь черный, точно кочерга, только края поблескивают. Тотчас мы спешились да и порешили изловить айтвараса. Вонзил один из наших нож между пальцами ног в землю. Ну, тут айтварас и опустился на верхушку ольхи. Даже все листочки ольховые в округе затрепетали. И порешили мы все разом отпустить айтвараса. Уж больно страшно стало — ведь айтварас же не наш.
КАК АЙТВАРАС В СЛУГИ НАПРАШИВАЛСЯ
Повенчался парень с девицей небогатой. Ночевали они в каморке, а коли работать куда уходили, на ключ каморку запирали. Вот как-то раз возвратились, и взялась жена постель перестилать. Глядь — а там три кучки угля. Раскричалась она, свару затеяла — откуда, мол, такое? А хозяин ей в ответ:
Полно, ведь у тебя же ключ — вот и замыкай дверь покрепче!
Немного погодя снова нашла она три кучки не то угля, не то золы. И в третий раз тоже.
Переругалась она со всеми, перессорилась, расспросами всех замучила, да только никто о том не знает — не ведает ни семья, ни хозяин.
А ведь это айтварас угли приносил. Подобрала 5 она эти угольки да сказала б спасибо — обернулись бы они денежками. Куда там. . . Вышвырнула она угольки вон да еще прибавила: «Не надобно мне чародейства этого!». Ну и прекратилось все.
КАК АЙТВАРАСА ЗАВЕСТИ
Коли кто желал айтвараса завести, держал у себя семь лет черного петуха. А на восьмом году должно было петуху этому яйцо снести да айтвараса из него высиживать. Яйцо петушиное продолговатенькое, а посередке словно пояском перетянуто. Ну и что же из яйца того получиться могло? А вот что: вылезал из него червь, длинный точно уж, и за дело принимался. Летал по воздуху, приносил домой деньги, зерно да молоко. Только вот ведь беда: ежели в доме такую «пташку» держали, хозяйка с болезнями не расставалась, все хворала. А поутру приходилось ей что ни день яичницу жарить да из мисочки айтвараса кормить.
КАК ПАРЕНЬ АЙТВАРАСА ВЫВОДИЛ
Сравнялось парню одному девятнадцать лет, а он из дому ни ногой, ну никуда не ходит. Как-то раз велела ему мать пойти в баню помыться, да и настояла на своем, так сыну выговаривая:
— Что ж за напасть такая, все сиднем сидишь? Пристала как банный лист, пришлось му идти
мыться.
А мать примечает: достает он что-то из подмышки, укрывает-закутывает потеплее, потом дунул— и вышел за дверь. Не стерпела она, глянула — а там яйцо, уж почти проклюнулось, даже голова торчит.
Мигом парень из бани обернулся — а мать ну браниться:
— Какого черта ты здесь высиживаешь? А он ей в ответ:
— Молчи, коли не знаешь! Или ты в богатстве жить не хочешь?
А потом, как вывелся у него айтварас, так и потекло в их дом богатство со всех сторон: жеребцы в стойле ржут, скот плодится. И стали они богаты.
Старики поговаривали, что прежде много у кого айтварасы бывали.
СТАРЫЙ ГУЖ
Нашел бедняк, из Минтауйи едучи, старый гуж у дороги. Приехал домой и на крючок находку повесил, на стенку конюшни. Приметил он, что с той поры овес у лошадей в яслях не переводился. А лошади на том овсе как на дрожжах пухли.
Приснилось хозяину, что гуж просит себе местечка получше, на кровати, потому как на крючке ему все кишки свело. Смекнул хозяин: каукас это! Взял да и отвез его в лес, у дороги бросил. А тот кричать: — Хватит с меня и крючка!
Да только так и не подобрал его хозяин. С тех пор овса не стало.
КАК ЧЕКУ НАШЛИ
А вот у Петрониса из Свиденяй айтварас появился нежданно-негаданно. Шел он раз через пастбище, увидал чеку и подобрал ее. Как домой воротился, в конюшню зашел на лошадей поглядеть. А чеку засунул под стреху: не бросать же находку куда попало!
С тех пор, говорят, в яслях овес не переводился, а лошади чуть не лопались от жира. Петронис сразу приметил, что к добру находка.
Вот так и держал он у себя айтвараса несколько лет. А потом нанялся к нему батрак, принялся как-то навоз вывозить да и увидал чеку. Вытащил и засунул незнамо куда. Только и прозвенело: дзинь! дзинь!— и нет чеки, пусто.
С той поры достатка как не бывало: отощала скотина, да и все другие дела вкривь и вкось пошли. А Петронис чуть не удавился с горя: всегда ведь сам ходил лошадям корм задавать, а тут такая незадача! Подобрал батрак чеку и, сам того не ведая, беду наделал. Все прахом пошло!
ТАБАКЕРКА
Жила старушка. Давно ей хотелось айтвараса завести, только не знала она, каков он с виду. Раз поехал сосед на базар. Вот старушка и упросила, чтоб он ей айтвараса купил. Тому деваться некуда — просила ведь соседушка, надобно приискать! Купил он табакерку, привез домой и велел соседке положить табакерку в сундук. Так она и сделала. А немного погодя глянула — в сундуке черный петух сидит! Перепугалась старушка, за ксендзом побежала. Просит его, чтоб освятил сундук. Ксендз согласился. Пришел, освятил — и исчез петух, а вместо него снова табакерка появилась.
А ведь это, говорят, и был айтварас. Кабы не ксендз, был бы полный сундук денег.
ВЯЛЬНЯС В СЕРДЦЕ
Поехал мужик в Ригу айтвараса покупать. А там и продавец отыскался.
— Так и быть,— говорит,— на! Уступлю тебе! Да гляди — обходись с ним как следует! Станет тебя жена встречать, по тебе же стосковавшись, а ты ей вяльняса в сердце посули!
Дал продавец мужику путы, и тот поехал. Едет он домой, путы везет. Целых пять рублей за них заплатил. А по дороге все вспоминает: «Как же я жене скажу этакое?» Ехал-ехал — сбруя порвалась. А веревки нет, надвязать нечем, разве путами этими. Он и надвязал.
Приезжает домой. Жена его встречает. А он, вкнец истосковавшись, ей и говорит:
— Чтоб тебе вяльняс в зад!
Тут же вяльняс поднялся, полетел и прилетел домой, в Ригу.
Пустился хозяин в обратный путь искать беглеца. Приехал в Ригу — и прямо к тому продавцу. А тот путы ему показывает да ругмя ругается — ведь путы в крови все!
— Глянь, что натворил: не уберег! Весь в крови! А не скажи ты неладное, воротившись, приобыкнул бы он!
Так без айтвараса и воротился мужик домой.
КАК АЙТВАРАС ОВОДОМ ОБЕРНУЛСЯ
В крепостные еще времена поехал один мужик в Латвию айтвараса покупать. Стал сосед просить, чтоб и ему тоже купил, и денег дал. Ну, мужик себе купил, а соседу — нет. На деньги позарился.
По дороге домой поймал он громадного овода, что лошадь донимал. Поймал — ив табакерку. Приехал домой. Подает соседу табакерку и молвит:
— Исполнил я просьбу, купил тебе. Только внутрь не заглядывай! Коли откроешь — беда! Тут же не станет у тебя айтвараса!
Много ли, мало ли времени прошло, заходит мужик к соседу. Спрашивает:
— Ну, что айтварас? Принес ли чего?
Спасибо тебе! Верой и правдой служит айтварас!
Исправно носит!
А мой ничего не носит.— плачется мужик.
Вишь, настоящий-то айтварас у соседа оказался. Оводом обернулся. А мужик, о том не ведая, своими руками его соседу отдал. Захотел хитростью денежки соседовы присвоить, да не вышло! Себе-то он только уголек оставил. Купить-то его мужик купил, да только проку в том никакого.
Не обманывай!
КАК БАТРАК ВЫБРОСИЛ АЙТВАРАСА
Послал хозяин батрака в Клайпеду за айтварасом и пять рублей выдал. Тот зашел в лавку, заплатил, дали ему коробок вроде табакерки. Да велели, чтоб по возвращении внутрь не заглядывать.
Он и пошел. А у хозяйского луга не стерпел и открыл коробок. А внутри только два уголька. Разозлился батрак: ведь втридорога заплатил! Взял да и забросил угольки в можжевельник.
Вернулся он домой. А хозяин к нему с расспросами:
— Принес?
— Не нашел.
— Врешь, нашел! Тогда он признался:
— Да ведь там только и было что два уголька, вот я их и кинул!
А хозяин знал, что да как. Лошадь запряг и мешок прихватить не позабыл. Приехал на луг—а там копна ржи и ячменя копна. Да столько — зараз и не увезти!
ЗЕРНОВОЙ АЙТВАРАС
А вот как-то раз осенью — тогда уж молотили — Шли мы, просушивши овин, вдвоем с батраком мимо гумна. Смеркалось уже. Вдруг будто промелькнуло-промерцало что-то по саду — и прямо к клети. Озарилась вся земля, а прямо над нашими головами блеснуло что-то, словно полотенце, светлое, точно буланое. Тр-р-р — и опустилось на клеть.
А хозяйка как выбежит, как выскочит с полотенцем этим в руках. Швырк один конец на дверь клети, а другой узлом завязала — и бегом обратно.
Ну, а мы прикинулись, будто не видали ничего, и домой воротились.
А назавтра, хоть и не чаяла, пришлось мне в той клети побывать. Ключи хозяин у себя держал, а нам с батраком заходить туда заказано было. Заглянула я туда — пять закромов пшеницей полны-полнехоньки: ну, чисто золото! А ведь в тот год пшеницу мы и не сеяли.
Вот миновал год — стали меня хозяева на другой нанимать и плату прибавили, да только кто ж там останется! Я и говорю:
— Спасибо, хозяйка, и на том годе, да только не ко двору я вам! Не ужиться мне с чертями — того гляди и меня лукавый попутает!
ЗАПЕЧАТАННАЯ МУКА
Забрела, говорят, как-то раз нищенка в избу и давай молитвы бормотать. А хозяйка в это время завтрак готовить собиралась.
— Что варить будешь?— спрашивает нищенка.
— Кашу сварю на скорую руку!
— А какую кашу?
— Да мучную!
И засыпает в котел немножко муки — видно, жид-
ко выходит. Помешивает да приговаривает: ,
— Варись, кашица, гуще!
Тут не то из трубы, не то из отдушины голос какой-то:
— Ходил-ходил — девять приходов обошел, и все напрасно! Везде мука опечатана!
Так и осталась каша жиденькой, точно пойло.
КАК ДОМОВИК ПИЩУ ПРИНОСИЛ
А в одном местечке свадьбу играли, да не попросту а вот как: у хозяйки домовик был. К застолью вовсе не готовились: в доме хоть шаром покати. И вот, говорят, смотрят гости — что-то хозяину на месте не сидится, слоняется из угла в угол, видно, ждет не дождется домовика. Угощать-то нечем, верно, тот не принес еще ничего. Наконец прилетают домовики — совсем уже поздно. Тут гость один, свадебщик, такие речи услыхал ненароком:
— Где это вы пропадали? — спрашивает хозяин.
— Да крестами все везде запечатано, все добро закрещено! Никак не возьмешь! Даже во Франции пришлось побывать.
И давай лить прямо из глоток пиво в бочку, масло в кадушку, и все до краев наполнили. Вот наконец уселась свадьба за стол, началось угощение. А тот, кто разговор слыхал, сел да сидит, на еду и не смотрит.
— Что с тобою?
А как расскажешь? Стыдно ему. Только ночь переночевал — и скорее домой. А другие свадебщики еще погостить остались.
АЙТВАРАС В ЗАКРОМАХ
В селе Мочичкенай хозяин айтвараса держал. Все возит да возит тот хозяин на базар зерно — будто оно У него и не переводится. Невдомек людям, откуда у него столько. А тот трех дочерей замуж выдал да избу новую поставил — и денег ни копейки не просил, не занимал.
Раз зашел к тому хозяину сосед, а тот в амбаре был. Сосед в амбар. Глядит — пустехоньки закрома, точ-10 их повымели. Не успел он с хозяином и словечком перемолвиться, как прошумел ветер и свесилась у закромов этакая борода.
~~ Что ж это такое?— подивился сосед.
— Да так, пустое! Видно, ветер из-под стрехи гороховую солому вырвал, ужо поправлю.
Вдругорядь ветер налетел, и тотчас исчезла борода. Снова заглянул сосед в закрома, так, будто невзначай: а закрома рожью до краев полны!
Когда умер хозяин, неспокойно в доме его стало; будто стучался кто-то в избе. Все стук да бряк, и так дотоле, доколе не приискал айтварас другого хозяина.
МОЛОЧНЫЙ АЙТВАРАС
Приключилось это с моими сестрами двоюродными. Пошли они вдвоем в Калварию, да и забрели во двор один переночевать. Повела их хозяйка в клеть. Привела, спать уложила и говорит:
— Почивайте! Утром приду разбужу.
И вот, говорят, о полуночи раздается: клект, тякшт, тякшт! клект, тякшт, тякшт! — будто рыгнет кто-то да вырвет — и так раз за разом.
Одна сестрица проснулась, другую будит:
— Чуешь, что тут делается?
— Чую.
Перепугались обе: ведь невесть что творится, да еще под чужою кровлей. Немного погодя утихло все. Уснули они опять.
А поутру пришла хозяйка, поднимает их: — Вставайте, гостьюшки, завтрак на столе, откушайте!
Заходят в сени, а там лохань творогу полнехонька. Аж до краев наклохтали! Тут сестрицы толк одна другую тихохонько в бок, не показывай, мол, виду, что приметила. Входят они в избу — а там вареники, да вкуснехонькие, со сметаной.
И до того им муторно стало — даже не притронулись сестрицы к тем вареникам.
Зато как вышли они на дорогу — всласть наговорились. Потом растолковал им кто-то:
— Не дивуйтесь! Ведь они с того живут!
КРАДЕНАЯ ХВОЯ
Были два хозяина — богатый и бедный. Хоть и работал бедняк не меньше богача, а не было ему доли, да и все тут. Топил как-то раз бедняк печку в овине, чтоб зерно просушить. Глядь—влетела тварь какая-то, не то кошка, не то птица, и давай зерно клевать. Клюет по зернышку да приговаривает:
— Пурас, пурас *... Поклевала и улетела.
Догадался тут мужик, что это айтварас. Тотчас сложил все зерно в мешок и в другое место отнес. А потом набрал еловых веток, высушил, обмолотил и сложил иголки на то место, где прежде зерно было. Наутро опять прилетел айтварас и ну клевать хвою да приговаривать:
— Пурас, пурас...
Мужик — к соседу богачу. Пришел и говорит: так, мол, и так, у тебя в дому айтварас! А тот ему:
— Поди вон, что ты мелешь такое, или ума лишился?
— Ладно, пошли поглядим,— отвечает бедняк. Вот заходят они в амбар и видят: в углу целая грда хвои. Бедняк и говорит:
— Всю ночь напролет молотил я хвою, а нынче — глянь-ка — вся хвоя у тебя оказалась! Сам видишь — все равно не утаить тебе айтвараса, вывел я тебя на чистую воду!
И с той поры носил айтварас богачу вместо пшеницы одни только иголки еловые. А бедняк знай хвою намолачивает да в кучу сваливает в овине! Ну, а зерно он в другом месте схоронил. Вот и осталось при нем его богатство.
Мера сыпучих тел, равная 24 гарнцам /Прим. переводчика/
РАПУ-РАПУ
Батрачил как-то парень в Латвии у хозяина одного. Кормили там на славу, а особенно на масло тороваты были хозяева.
Как-то к вечеру заснул парень в каморке, а дверь
на кухню приотворена была. Вот проснулся он и видит: хозяинова мать в кадке масло сбивает. Потом на пол кадку поставила и опять принялась сбивать. Мешает в кадке, а сама приговаривает:
— Рапу-рапу, набольший!
Тотчас в кадку огромная жаба залезла. А старуха крутит масло с жабой вместе и снова зовет: — Рапу, рапу, середович!
Тогда в кадку залезла средней величины жаба. Старуха снова вертит и кличет:
— Рапу-рапу, махонький!
Тут в кадку прыг маленькая жабка. Старуха знай крутит-сбивает, а масло все прибывает и прибывает, пока не наполнилась кадушка маслом доверху.
Не раз и не два исхитрился парень за старухою проследить, и опять все так же было.
Ведь то не жабы были, а айтварасы, жабами обернувшиеся.
С той поры парень масла в рот не брал.
ПИВО АЙТВАРАСА
Родственник Мустейкиса, богач, свадьбу справлял. Захотел он на свадьбу пива запасти и оставил у Мустейкиса два бочонка. А Мустейкис его обнадежил:
— Привезу пива!
Ждут-пождут — все не бродит пиво у Мустейкиса, и не мудрено: ведь в бочонках-то пустехонько!
Сидит Мустейкис, ждет, глядь — свет показался.
Вот теперь ладно!— молвит Мустейкис. Выбежал в чулан и, слышно, толкует с кем-то. Спрашивает:
— Почему так долго?
— В одно место слетал — запечатано, в другое — запечатано, а в третьем взял. Вот и принес.
А бочонки уже пивом полнехоньки. Воротился он и велит жене:
Собирайся, едем! Тотчас принялась жена собираться, а сам Мустейкис батракам приказывает:
— Запрягайте-ка пару, поедем!
И проводили их домочадцы на свадьбу. Уехали они и пиво увезли.
МАСЛО АЙТВАРАСА
Справляли одну свадьбу очень широко. Закручинилась прислуга, что масла не хватает. А хозяйка утешает:
— Ничего, сейчас будет!
Тут свет блеснул. Выскочила хозяйка в кухню, да так быстро —даже дверь не прикрыла. Щелка осталась. Глянула прислуга в щелку — а там зверь невиданный, отрыгивает из глотки масло прямо в миску.
ТРИ ВОЗА СЕНА
Каукас нашивал корм скотине. Попросился прохожий человек к хозяину одному на ночлег. Хозяин его принял. А ночью слышит гость — под окошком двое разговаривают:
— Сена привез, три воза!
— Куда сложил?
— На улей.
Смекает гость: «Ну, тут вяльняс! Что ж это за возы такие, коли на пчелином улье поместились?».
Поутру пошел он посмотреть. Глянул — а на улье три травинки полевые лежат. Да травинки-то эти, видать, столь сытные были, будто и впрямь три воза сена.
ЛАПОТОЧКИ
Держал, говорят, один мужик пятнадцать лет черного петуха. Снес петух яйцо. Взял хозяин петушиное яйцо да в постель положил. Засунул его под тюфяк, чтоб, в постели лежа, айтвараса вывести. И вот на четвертую, а может, и на пятую ночь слышит сквозь сон:
— Вставай, пусти в избу, больно зябко!
Поднял мужик голову, оглянулся — нет никого. Тогда жену окликнул:
— Агота, звала меня?
А жена спит непробудным сном. И он уснул. Однако опять его будят:
— Вставай, в избу пусти, больно зябко! Озирается мужик—никого. Снова жену тормошит:
— Агота, ты тут? Ничего не слыхала? А та спит себе, храпит как удавленная. И третий раз его разбудили.
Допекло тут мужика: встал и дверь отворил. Глянул — нет никого. Только черненькое что-то промелькнуло, не то ласочка, не то другой зверек — боле ничего.
Воротился он, только улегся, опять голос:
— Так чего тебе надобно: шепотков или лапотков? А он спросонок:
— Лапотков, лапотков.
Утром пробудился, а под кроватью полным-полно лаптей: и маленькие, и большие, и ношеные, и новехонькие— разные. «Верно, вяльняс лаптей сюда напихал!» — ругнулся мужик да и свалил все в кучу в сарае.
А назавтра опять под кроватью куча лаптей. Насилу от этой напасти избавились; все таскал да таскал айтварас лапти — «лапотки» хозяину в дом. А пожелал бы тот «шепотков» — стал бы айтварас денежки приносить.
КАК ЛИСТЬЕВ КАУКАС НАТАЩИЛ
Где-то, в какой стороне, не помню, держал хозяин каукаса*. Нашивал тот каукас добро всякое отовсюду, все подряд хватал. Столько всего перетаскал, что уж не знает, чего и принести.
А хозяин что-то притомился, пошел в клеть да крепко уснул. Прилетел каукас, прильнул к уху и спрашивает:
— Чего тебе еще надобно? Ведь уже все принес. А хозяин и промолви спросонок:
— Тащи листья!
Тот ну листья носить. Все жилье засыпал: и двор и задворки по самую крышу завалил. Так засыпал, что не выбраться. Проснулся хозяин — а выйти не может. Пришлось ему крышу разбирать да вылезать через верх. Вылез, глянул — а под ним целая гора листьев. Ни одной постройки на дворе не видать!
— Ну и дела,— говорит,— где это я? Где жилье? Неужто я в листве жил? Куда же двор мой делся, хлева, постройки все?
Будто и не бывало хозяйства — только гора листьев под ним.
Давай он кричать-шуметь, на помощь звать. Услыхали соседи, сбежались со всей округи, глядят-удивляются:
— Что с тобою приключилось, соседушка? А тот залез на самую большую грудуь листвы и знай вопит.
— Ну,— говорят соседи,— не иначе все это недобрика проделки! Ишь какую прорву листьев натаскал!
— Да вот поди ж ты!—отвечает бедолага.— Завел каукаса на свою голову, будь он неладен! Обмолвился спросонок — а он и засыпал меня листьями! Как же мне теперь быть, что делать?
Стали соседи листву разгребать. Ворочали-ворочали и день, и другой, разгребали-разгребали с утра до ночи, покуда хозяин в собственную избу не смог зайти.
* В Жемайтии каукасом называют айтвараса (Прим. составителя!
КОШНИЧКА
Был у хозяина батрак. И все-то его молоть заставляли. Мелет и мелет парень, а до конца домолоть не может —все мера зерна остается.
Пошел он к ксендзу.
— Все мелю да мелю, а смолоть не могу. А меня ругают!
Ксендз ему:
— Станешь молоть — не зевай, лучше пошарька хорошенько рукой вокруг жернова! Кого нашаришь — в живых не оставляй.
Вот опять приносят батраку зерно, молоть велят. А хозяин на свадьбу собирается.
— Коли смелешь до конца, и ты приходи, Ионас!
А как он пойдет? Молол-молол — хвать!—и ухватил петуха прямо за шею. А петух-то черный! Парень его за шкирку — и под жернов.
Ну, вот и он попал на свадьбу.
Пришел и на печку залез с ребятишками. Увидала его хозяйка:
— Что, Ионас, смолол? А он ей:
— Смолол! Смолол!
Побелела та со страху и домой скорей побежала. А потом вернулась да и говорит:
— Ионас, Ионас! У кошнички аж глаза на лоб вылезли!
РАССЕРЖЕННЫЕ АЙТВАРАСЫ
У хозяина одного айтварас был. И служил у него батрак. Спал батрак на гумне. А кормила его хозяйка попросту: борщ, свекла да хлеб, вот и все. Приметил парень, что хозяйка все яичницу жарит и в мисочке на гумно носит.
На гумне полка над дверью прибита была, туда и ставила она мисочку. А батрак на сене лежал, да только хозяйка его не приметила. Едва она за дверь, вскочил батрак, съел яичницу, а потом в мисочку нагадил. Навалил и поставил на полку.
Немного погодя прилетели айтварасы. Один, хозяинов, говорит:
— Сейчас полакомимся! Вон как вкусно пахнет!
А другой айтварас ему отвечает:
— Ты что, не чуешь — смердит?!
Стали они препираться. Один твердит: «Пахнет!», другой: «Смердит!». Поспорили-поспорили, чужой айтварас и предложил:
— Ты ведь здешний благодетель и созидатель, тебе и пробовать!
Тот и отведал. Убедился, что в миске не яичница, а человечье дерьмо. Взял да и поджег гумно. Мигом подхватился парень с сена и бегом на улицу. Выбегаючи, слышит — прячутся айтварасы в старую ступицу от колеса, что недалече валялась. Разом гумно занялось. Сбежалась людей уйма, пожар тушить. Парень и скажи:
— Ишь как добро полыхает! Каково-то мусор гореть станет?— поднял ступицу да в огонь швырнул. Тотчас затрещало-зашумело—и улетели айтварасы. Пожара как небывало—унесли они все пламя с собою. А гумно осталось целехонько—стоит себе, как и прежде стояло.
КАК АЙТВАРАСА ЗАРЕЗАЛИ
У богача был каукас. Носил хозяину и зерно и деньги. При достатке таком нанял он в батраки целую семью. Тороваты были хозяева: кормили работников на славу. Да вот беда: хоть и хороша была еда, а не в охотку. Отведать отведают, да есть не хочется. А в утробе пусто. Пошла одна девица в костел и спрашивает ксендза:
— Что делать: хоть и хорошо хозяин семью нашу кормит, да кусок в горло нейдет?
Стал ксендз расспрашивать, что и как. Та объясняет:
— Пища — лучше не надо. Сыр, масло, мясо, пироги — да только все не впрок.
Откуда ж у хозяев яства такие? — Богатые они,— отвечает девица.— А нам невмоготу ни есть, ни пить, ни работать, совсем сил лишились.
Тогда ей ксендз и присоветовал:
— Как сядете за стол, возьми нож и воткни его в испод столешницы. Да гляди, чтоб никто не видал!
Так она и сделала. Как сели они за стол, вонзила нож в испод столешницы. Никто и не заметил.
А немного погодя как принялись батраки за еду — не остановишь! И животом никто из них не маялся, и вкус к еде появился, едят да похваливают.
Как приметила это хозяйка, сразу стала готовить похуже да попроще. Да и сами хозяева обеднели вскоре, а потом и вовсе прожились: вестимо, каукаса-то прирезали.
СГОРЕВШИЕ МЫШИ
Сушил мужик лен, топил печку. Прилег у стены да и задремал. Вдруг выскакивают две мышки и к печке шмыг! Промокли до костей, взъерошились. Подбежали они к печке и встряхиваются у печного устья:
— Ой, как холодно! Ой, как холодно! И между собой переговариваются:
— Ты сколько принесла?
— Пять бочек! А ты сколько?
— А я семь!
А мужик лежит да слушает. Потом как схватит кочергу, да как подцепит обеих, и полетели они прямо в печь. Запищали, завыли да и сгорели.
КОЧЕРГА В КАМОРКЕ
Как исполнилось мне пятнадцать лет, отвезла меня матушка к хозяину батрачить. Труды тяжкие, сон короткий, а руки юные, непривычные. Хозяин маломощный, хозяйка скупердяйка. Клецки да клецки — корм плохой. По всему дому ходить можно, а в одну каморку — нельзя.
Раз уехали все со двора, а я при хозяине осталась, захворал он. Только они уехали, я шасть — и отворила ту каморку. Гляжу — в потолке отдушина открыта, крыша дырявая, а в углу кочерга стоит. На земле — две бочки. В одной масла полным-полно, а в другой творог на дне. Откуда это — не понятно: ведь коровы-то не доены откуда же масло и творог? .. А спала я в горнице за этой каморкой. Ночью слышу: в каморке кого-то рвет. Рыгнет и вырвет, рыгнет и вырвет. Утром приоткрыла дверь в каморку — а там ведро творогу полнехонько. А кочерга уже в другом углу стоит.
Растопила я печку да и шваркнула эту кочергу прямо в огонь. Тотчас хозяин бряк!— и свалился, ослабел вконец.
Умирал он очень тяжело. Как отходить стал, буря поднялась. Ветер ветви ломал. То душу его уносил вяльняс. Три дня еще ветер завывал.
На айтвараса променял свою душу хозяин, у вяльняса его выменял. Кочерга эта была не кочерга, а айтварас, и жил он в каморке.
Я там больше и не бывала. Ушла и даже жалованье не взяла.
ТРАНЯЛИСЫ
У одного бедного хозяина лошади были уж больно тощие. Не хватало у него кормов вдоволь коней накормить. Обмолвился он как-то — хорошо бы, дескать, транялиса завести. Утром пошел к лошадям — а они уж сытехоньки. Так и поправились его кони, стали гладкие. Он и говорит:
— Надобно поглядеть, кто коней кормит.
Сначала никто ничего углядеть не мог. А потом в ясную ночь спрятался батрак в свином закуте. Оттуда через щелку весь хлев ему было видать. Как стихло все в округе, пришли в конюшню два мужичка, росточком крохотные — это и были транялисы. Стали они с полу соломинки подбирать да в кормушку коням относить, покуда те не наелись. Накормили лошадей и пропали оба. И такие оборванные они были — только что не нагие.
ернулся парень и все хозяевам пересказал. Тотчас позвали швею одежку им шить: на глазок, по работникову рассказу. А хозяйка онучки им связала. Положили все в хлеву, в тот угол, из которого они обычно появлялись. Положили одежку и спрятались всей семьей, посмотреть хотели, что будет. Вот стихло все, тут и появились транялисы. Увидали одежку, для них приготовленную, и ну плакать и причитать:
— Да ведь это заплатили нам, придется теперь уходить отсюда!
Заплакали-зарыдали и тотчас исчезли. Да так и не вернулись.
ПУСЧЮСЫ
Еще пусчюсы были. Они зерно обмолоченное, да вовремя не провеянное, выдували. Коли с петухами хлеб обмолотят да оставят на току в куче, а наутро веять придут — вместо зерна найдут только мякину.
Застал однажды пусчюсов хозяин. А они давай перекликаться:
— Эй, пусчюс, рукавицы на печи позабыл! Эй, пусчюс!
МУЖИЧОК-МАЛЮТКА
Раз ушли все взрослые со двора. А Миколайтукас Сокайтис махонького мужичка увидал, и дружки его тоже видели. Одет он был в красную сермяжку да в синюю шапочку, и всем им показалось, что чужой он, незнакомый. Испугались они и в табак попрятались, а тот, красносермяжный, незнамо куда исчез.