Жила когда-то мать. Был у нее сын, по имени Бенис, да парнишка-батрак. А мать была ведьма, она вяльнясу продалась.
Раз в воскресенье сын ушел, а мать с батраком дома остались. Вышел батрак в сени и услыхал — в горнице хозяйка завопила:
— Как скажешь, так и сделаю! Как скажешь, так и сделаю!
Вишь, это вяльняс ее колотил — зачем она душу сына своего не продает. И пообещала хозяйка сделать все, что хотел от нее вяльняс. А батрак из сеней слыхал, как вяльняс хозяйку подучивает:
— Завтра, когда пойдут они с батраком сено косить, свари укропной каши и отнеси ему на завтрак. Да постарайся, чтобы сын корзину в руки взял!
Подслушал парень этот разговор и говорит хозяйкиному сыну:
— Завтра мать на косьбу рано завтрак принесет! Ты первый стань, а я за тобой буду косить. Только корзину в руки не бери, как бы она тебя ни упрашивала, а вели матери поставить корзину на землю!
Наутро сын с батраком ушли сено косить, а мать наварила укропной каши, положила в корзину и понесла косарям на завтрак. Идет веселая, улыбается и заговорила еще издалека:
— Бог в помощь, детка, вот завтрак вам несу! Наверно, уже давно проголодались? Ведь давно уже косите? На, Бенис, возьми корзинку!
Тот все косит, даже не оборачивается и велит кор¬зину на землю поставить. Пошла мать за ним следом:
- Возьми! А сын:
- Поставь!
- Возьми!
— Поставь!
Так и уговаривает мать взять корзину, а сын все не берет.
Вот и солнце поднимается, вот оно уже высоко, а сын все корзину не берет. Видит ведьма, что ничего не поделаешь, бросила корзину и пошла полями домой, крича да вопя. Тогда косцы перевернули корзину косами и вывалили из нее кашу. Смотрят — половина укропа, половина червей. Если б сын взял кашу в руки, задушили бы его черви, и досталась бы его душа вяльнясу.
Донесли об этом приставу. Велел тот сложить большой костер и сжечь ведьму. Люди так и сделали: сложили костер и сожгли ее. Вся она сгорела, только сердце ее не сгорело, так и осталось в пепле — все черное с прозеленью.
ВЕДЬМИНА МЕСТЬ
Жил некий батрак. Нанялся он куда-то и вскоре приметил: утром встанет хозяйка, подойдет к ручной мельнице и глаза себе из какого-то рожка помажет. Сперва он подумал, что либо у нее глаза больные, либо еще что-нибудь, а потом увидал: не потому она это делает, не от болезни. Как-то утром молол он, нашел этот рожок и помазал себе глаза. Пока молол — ничего, а вернулся в избу —даже испугался. Глядит — и глазам не верит. Все люди как люди, ужинать собираются, а у хозяйки голова в другую сторону перевернута — наоборот. Несет она что-нибудь — так и шагает, будто задом наперед. Ему уже не до еды: не ест, а только смотрит, как хозяйка ходит, ест и при этом все время смеется. Наконец не вытерпел он и говорит:
— Тетя, что ж у тебя голова в другую сторону перевернута?
Все как засмеются: мол, у батрака мозги набекрень, вот у него в глазах и двоится. Другие видят все как следует, а он — наоборот. А хозяйка только глянула на него да улыбнулась. Но все же и она с другими посмеялась:
— Может, твоя голова и впрямь перевернулась! А моя так на месте!
А он все пальцем на хозяйку показывает да твердит:
— Гляньте-гляньте, ведь она так и ходит задом наперед!
Посмеялись все над батраком, что от мелькания жерновов у него голова закружилась — и ушли ложиться.
Только батрак уснул — подобралась к нему хозяйка, выгрызла у него оба глаза и язык вырвала.
Утром пошел хозяин работников будить, смотрит — один лежит весь окровавленный. Пригляделись — а он без глаз и без языка. Так и остался он слепым и немым из-за нетерпения своего. А промолчал бы — и было бы все хорошо.
ВЕДЬМИНА ДОЧЬ
Прогуливался один пан с дочерью по полю. Хлеба на поле прекрасные, а одна полоска ржи просто замечательная.
Говорит дочка отцу: — А знаешь, тятя, захоти я — и тотчас эту полоску град побьет!
— Ну что ж — пускай побьет!
Только глянула она — поднялось облачко, и всю эту полоску дочиста выбило градом. Удивился отец, а дочь продолжает хвалиться:
— А знаешь, тятя, почему у нас так много молока?
— Ну, почему?
— Придем домой — я тебе покажу. . .
Пришли домой, принесла она кадку, поставила под полотенцами, потянула за полотенце разок — и набежала полная кадка молока. Другую кадку принесли, она еще разок потянула — и эта полная. Велит ей отец:
— Еще раз тяни!
— Нельзя — кровь побежит!
Тут отцу страшно стало.
— Кто ж тебя этому научил? — спрашивает.
— Да мама! — отвечает ему дочка.
Донес тогда отец властям. Собрали хвороста, облили обеих смолой и сожгли.
ЯГОДКИ
Созналась одна женщина ксендзу:
— Шла я в костел и съела две ягодки: одну спелую, а другую недозрелую. Есть ли на мне грех?
Этот ксендз был еще молод, непонятлив. Спросил он у старшего, а тот ему объяснил: это ведьма была, она двоих испортила: одного старого, а другого молодого.
КАК МУЖИКА ОКОЛДОВАЛИ
Был я перед первой мировой войной на работах в Новгородской губернии, в Демьянском уезде. Раз во время перерыва в работе отдыхали мы у реки. Только вдруг вышли из бани три женщины и стали в реке купаться. Совсем недалеко от нас. Смотрим мы — и всем нам не по себе. Было среди нас и несколько русских мужиков, но большинство литовцы. И тут Кауленас из деревни Маргавоне, что в приходе Салакас, лежал-лежал да на них глядел, и вдруг как заржет!
Искупались эти женщины и опять в баню ушли.
Мужики на работу отправились, а Кауленас все не поднимается. Подняли — не разговаривает, только ржет. Отвели его домой, а мы на работу пошли. Все поняли — колдовство это.
Вечером закончили мы работу и отправились мужики втроем в деревню, ворожей этих искать. Зашли в одну избу. Видят — варево на столе кипит, а хозяйка волосы расчесывает. Видно, что из бани. Садится она пить чай и мужиков приглашает. Сели они нить чай. За чаем рассказали, что с их другом приключилось. Она ничего не сказала. Решили мужики, что это не та. Попили чай и уже домой собрались. Провожает их хозяйка и говорит:
— Поправится ваш друг, перестанет ржать! Только передайте ему, чтобы впредь не совался куда не следует!
Пришли они домой и нашли своего товарища здоровым — он уже не ржал.
КАК У ВОРОЖЕИ РОГА ВЫРОСЛИ
В Пабялдонисе была свадьба, а там одна женщина могла людей в волков оборотить. Едет свадьба, а она выглянула в окошко и обратила всех гостей в волков. Выскочили все они из повозки и разбежались кто куда. А сват ей:
— А ну сделай так, чтобы все гости снова в повозку вернулись!
А она:
— А я не умею!
Не может она переделать — сделать как было. А сват сумел. И опять превратил всех гостей в людей. Уселись они опять в повозку. Только она выглянула — сват сделал так, что у нее рога метровые выросли. Вот и не смогла она обратно через окно голову протащить. Когда возвращалась свадьба, тогда и расколдовал ее сват, сделал как было. И велел больше не ворожить — если не умеешь переделывать, лучше и не делай!
СТАРИКОВА МЕСТЬ
В Рякучяй была свадьба. Жили в той деревне старичок со старушкой, как говорится, по соседству. Пригласили эту старушку на свадьбу — угощение приготовить. А старичка позабыли позвать. Старичок был чародей. Пришло парню время за девкой ехать, ищут его, ищут, а его нигде нет. Пошли гости на гумно. А там две двери были. Пришли они, оглянулись — а парень через заднюю дверь сено да солому выносит и приговаривает:
— До тех пор не поеду, пока все сено из гумна не вынесу!
И никак его не увести: приспичило ему сено носить, да и все тут.
Побежала тогда одна женщина к этой старушке и говорит: так, мол, и так, не знаем, что и делать. А старушка ей:
— Беги к моему мужу!
Побежали гости к старичку, а он и говорит:
— Зачем же он меня на свадьбу не пригласил? Пусть за это сено таскает!
Говорит старичок парню:
— Поезжай, Йонас, к девке! Так-то, Йонас, на свадьбу меня не приглашал!
Уехали они на свадьбу, а гости сено обратно на гумно отнесли.
МУЗЫКАНТЫ НА СВАДЬБЕ
Было это, когда мы еще батрачили, я и сам тогда молодой был.
Была в Вайчюкишкисе свадьба. Пригласила молодая старичка-музыканта. А жених, Чесукас из Булайнишке, тоже привез музыкантов, и очень хороших: с цимбалами, скрипками да с кларнетами там всякими. Приехали эти музыканты и стали кривляться — над старичком посмеиваться. Знамо дело, старина дудит себе и дудит. Гости за стол уселись, а старичок все дудит себе и дудит, ни¬как не остановится. А музыканты потешаются: мол, старичок удержу не знает.
Сели они и вышли из-за стола. Тут уж и мы запросили, чтоб поиграли новые музыканты. А он знай дудит. И мы уж попросили:
— Постой, дедуля, пусть теперь они поиграют! Ну остановился он и говорит:
— Посмотрим, детки, как они задудят!
Взялись они за скрипку да за цимбалы, заиграли — а струны все рвутся да рвутся и у цимбал, и у скрипки.
Нехватка у них в струнах— а уж время в костел ехать. Старичок знай смеется.
В конце-концов пришлось перед старичком извиниться. Извинились перед ним. А он и говорит: -
— Вы, детки, молодые, а я старый! Не годится над стариком смеяться! Я как умею, так и играю!
Как только перед старичком извинились — перестали струны рваться, и опять смогли играть музыканты.
СТАРИКОВЫ ШУТКИ
Было это когда-то. Откуда-то, может, из Сталгониса, ехала свадьба в Девянишкес. А в Даубутишке был такой старичок. Идет он в костел с палочкой, глядит— свадьба едет на лошадях, а лошади все с колокольчиками. Впереди сват едет. Говорит старичок:
— Можно мне с вами пошутить?
— Почему же нет, можно!
Поворожил старичок, стала лошадь на месте — и дальше ни шагу. А старичок стоит на дороге в сторонке и смеется. Гости свату кричат:
— Езжай! Почему стоишь?
А сват им, обернувшись назад:
— Лошадь не идет! Стали гости ругать свата.
Бранят, а сами только подъедут к этому месту — и у них лошади останавливаются. Все ругаются, а потом сами останавливаются. Стал тогда сват со стариком договариваться:
— Ты уж пусти нас дальше ехать, а я тебе в Девянишкес литр поставлю! Старик и говорит:
— Так поезжай, что ты тут стоишь?
— Но-о, кобылки!
И поехал сват. Тогда и другие за сватом потянулись. А старичок пошел в Девянишкес,
БЕЛЫЙ И ЧЕРНЫЙ СЫР
Рассказывают, были раз на крестинах два старичка. Ну, и уселись там все за стол. Подали на стол белый сыр. А старички выпили и ну препираться. Один говорит:
— Я этот сыр черным сделаю! А другой ему:
— Сделать-то ты сделаешь, а потом как было сможешь ли сделать? А вот я,— говорит,— и переделаю!
И ругаются.
Первый сделал сыр черным. А другой ну его колотить:
— Сделай белым! А тот:
— Нет, не переделать мне: что сделано, то сделано!
— А я,— говорит другой,— переделаю! И опять сделал сыр белым.
Он был колдуном посильнее первого.
КАК О ЛОШАДЯХ ВОРОЖИЛИ
У деревни Ужвянчяй есть заболоченный лесок, Кумарайшчяй зовется. Там на опушке стояла маленькая избенка. Жила в ней одна бабонька. На картах она ворожила.
Раз пропала в этой деревне у кого-то лошадь — видно, украли. Пошел хозяин со своим соседом к этой бабоньке— на картах о пропаже погадать.
Взяла она карты, потасовала, помешала их и вышла куда-то. Только она за порог — и хозяин с соседом за ней потихоньку.
Подошла она к лесочку и спрашивает незнамо кого:
— Где лошадь такого-то и такого-то? Отвечают ей оттуда:
— В таком-то месте — в овине найдет!
Поспешили они — и прежде нее в избушку вернулись. Входит она — а те на месте сидят, будто и не выходили никуда. Вошла она в избушку, положила карты и рассказала им, где лошадь искать.
Ну, в этом овине и нашли они лошадь.
КАК НАДСМОТРЩИК ПОПАЛСЯ
Один помещичий батрак все упряжь на поле забывал: распряжет лошадей и ведет домой. Велел ему надсмотрщик, чтоб не забывал больше упряжь, и пригрозил: мол, забудешь — плетей отведаешь!
Воротился батрак вечером — а упряжь опять позабыл: лошадей распряг да так и оставил вожжи на поле.
Увидал надсмотрщик, что снова батрак упряжь не принес, и сам пошел в поле — принести упряжь, чтоб потом избить батрака до синяков.
Вышел он в поле, взвалил на плечи упряжь да борону, а ступить ни шагу не может.
Наутро пришел батрак в поле и видит: надсмотрщик так и стоит с упряжью на плечах. Как пришел батрак — так и упали со спины вожжи.
ЗАЧАРОВАННЫЙ КЛЕВЕР
И еще случай был. Не хватило путникам корма для лошадей. Подъехали они к полю клевера и надумали прихватить пару охапок — лошадей покормить. А пан клевер заколдовал. Начали они клевер рвать, а перестать не могут, все рвут да рвут. Нагрузили огромные возы. Пока нагружали, рассвело. Увидал хозяин, что на клеверном поле люди работают, и говорит жене:
— Быстрей готовь завтрак, сейчас люди клевер привезут!
Нагрузили они огромные возы — как только лошади тянут — и во двор к этому хозяину завернули. Въехали все во двор, а хозяин вышел и смеется:
— До чего ж вы добрые мужички! Сами, непрошеные, на помощь приехали!
И тотчас хозяин сарай открыл, велел заезжать да клевер выгружать. Перепугались путники, поняли, что зачарованы они. Думали они, что придется им теперь задарма весь день клевер возить. Но когда клевер выгрузили, велел им хозяин идти завтракать, а потом отпустил:
— Езжайте теперь домой! Те очень обрадовались и уехали.
СТИСНУТЫЙ ЯЗЫК
Ехал по дороге человек. Смотрит — посреди дороги остановилась женщина. Что только ни делает она со своей лошадью — а та все ни с места. Спрашивает человек, что случилось. Женщина говорит:
— Ехал мимо какой-то латыш, ударил лошадь кнутом, она стала и не идет!
Выскочил человек из повозки, взял у женщины кнут, отрезал от него кнутовище, расколол надвое и втиснул в него язык остановившейся лошади.
Вскоре смотрят они — латыш бежит. Язык высунул, а на языке — кнутовище. Бежит и кричит, чтоб сняли рукоятку. Тут как начнет этот человек своим кнутом латыша охаживать, шкуру с него драть. Латыш криком кричит. А человек приговаривает:
— Сумел остановить, сумей и отпустить! Будешь знать, с кем шутки шутить!
Выдрал латыша как следует, а потом снял у него с языка кнутовище. Только снял — глядь, и у лошади с языка кнутовище свалилось.
И разъехались они все, каждый своим путем.
КАК ТОПОР В ЖЕРДЬ ЗАБИВАЛИ
Не хватило как-то путникам корма для лошадей. Подъехали они к полю клевера. Клевер в копны собран. Все поле обнесено изгородью. Уже ночь была. Остановились путники, а один из них побежал за клевером: лошадей покормить. Набрал охапку — и точно прирос к стогу. Не дождались его путники и пошли искать. Нашли товарища у копны. Что делать? Один из них и говорит:
— Один выход — в конец жерди топор забить!
Так и сделали. Всадили в жердь топор, а этот чело¬век все равно не может от стога отойти. Вскоре из имения управляющий прискакал.
— Мужики! — кричит.— Куда топор забили? Вытаскивайте скорей! У нашего пана голова на части раскалывается!
А путники ему:
— Пусть нашего товарища от стога отпустит, тогда и вытащим топор!
Прискакал управляющий домой и говорит пану:
— До тех пор они топора не вытащат, пока того человека не отпустит! *
Тут же пан того человека расколдовал. Вытащил тогда человек топор из жерди, и путники уехали.
СЫН И ОТЕЦ
Служил я у хозяина. Ему было девяносто лет, а сыну его — шестьдесят шесть. Был у них жеребчик. Как-то взбесился жеребчик, а сын ничего поделать не может. Встал тогда из постели старик, весь трясущийся,— здоровья у него уже не было — и говорит:
— В твои годы, детка, я и не с такими лошадьми управлялся! Был я помоложе — у меня все кони были в порядке!
Сплюнул сын и говорит: «Да иди ты, дохлятина, ложись!».
Подошел тогда отец к коню, погладил его рукой по шее. И остановился конь точно вкопанный, будто деревянный. Говорит тут сыну отец:
— Запрягай, дурак, ведь ты и обойтись с ним не умеешь!
Тот запряг, а отец ему опять говорит:
— Хочешь — поезжай!
А сын все никак коня с места не сдвинет: встал конь, точно дерево.
Ну, тут сын и говорит:
— Скорей всего, его у крапивника змея ужалила. А отец на это:
— Да не змея, но если ты захочешь, я так сделаю, что опять лошадь в оглоблях пойдет. Садись в повозку!
И опять старик погладил коня рукой — и пошла лошадь как ни в чем не бывало.
Многие из нас там были и сами все видели.
ЗАЧАРОВАННАЯ ДЕВУШКА
В Нуотекосе был такой Вишняускас, а мы жили на хуторе Братнава. Этот Вишняускас был старый холостяк, он лошадей оскоплял. А я еще девчушка была, но крутилась подле девок. Вишняускас все со мной заговаривал, а другие мне сказали:
— Не говори ты с ним — он уже не одну заколдовал!
Говорили, когда был он помоложе, то очень любил одну девушку. Та за него не пошла. Он взял да и заколдовал ее: стал ей кто-то изнутри приказывать, что ей делать. Она заговорит, а ей изнутри отвечают. Заболела она. Тогда отвез ее отец к другому колдуну, чтоб тот расколдовал. Ну, тот второй чары снял и сказал, что тот недруг опять придет и принесет какую-нибудь вещь, так он велел никаких вещей у него не брать, не то еще раз заколдует, и тогда уж не расколдуешь.
Так и случилось: приехали они домой, пришел этот парень и принес конфет, а она не берет — колдовства боится. И выгнала его вон. Все знали, что он самый настоящий колдун.
Из тамошнего поместья ехали раз люди в Укмерге, и нужно им было к Вишняускасу зайти. Дверь была открыта, но только они подошли — дверь закрылась, и никак им не войти. Колотили они, колотили — все напрасно. А Вишняускас взял да и отвел им глаза:
— Гляньте,— говорит,— у вас на возах сено горит! Оглянулись те — и впрямь горит. Подскочили они, растащили сено, отпрягли лошадей, разбили возы, поломали оглобли, а на самом деле ничего и не было. Другие подъехали и говорят:
— Что вы тут делаете? Пьяны вы, что ли? Вы же возы поломали!
А те:
— Горим!
И велели мне с ним не разговаривать. Боялась я его: все кукиш в кармане держала.
БЕССМЕРТИЕ КОЛДУНА
В старину, когда было еще много колдунов, один из них оказался так умен, что всех остальных колдунов превзошел. Был он когда-то просто крепостным. А когда колдуном сделался, так больше на господ зло держал, потому что прежде уж очень они его обижали. Придет он, бывало, в какое-нибудь поместье или в город, да как начнет господ дурачить — а они с досады, что ничего не могут с ним поделать, аж волосы на голове дерут! Вот и разозлил он своими проделками всех господ на всем белом свете. Уж очень хотели они его изловить, да так ничего у них и не вышло.
А когда колдун состарился, взял он одного малого в подмастерья и всему его научил, что сам умел. Однажды говорит колдун;
— Убей меня, изруби все тело на мелкие кусочки, не больше пальца, все в гроб собери да в землю зарой. А когда пройдет девять лет, приди и откопай — и. я оживу. Сделай так — и уж больше мне умирать не придется. А когда я оживу — и тебе то же сделаю, и будем мы оба жить вечно. Только, смотри, никому не проговорись, как бы тебя ни просили.
Подмастерье послушался:
— Ладно, мастер, я согласен!
Тут же взял он топор и убил колдуна. Тело разрубил на мелкие кусочки, сложил в гроб и закопал.
Прошло некоторое время — и заговорили люди: куда, мол, колдун пропал, нигде его не видно, зато подмастерье — тут. И стали тогда ловить его, чтоб сказал он, где колдун. Поначалу не давался он, не могли его изловить, но потом повсюду о нем слух прошел, и некуда ему было деться. Однажды его поймали. Только изловили — допрашивать стали: где мастер. Сперва он еще держался, но когда стали его сильно пытать, пообещал показать. Взял лопату и вышел с людьми в поля — колдуна откапывать. Копал-копал — и докопал до гроба. Гроб совсем не истлел, а когда открыли его, увидали, что тело колдуна совсем уже срослось. Вскочил колдун, да только разок воздуха вдохнул — и тут же умер. Восемь лет прошло, как закопал его подмастерье, а подождать бы еще год — и совсем ожил бы колдун.
ОХОТНИК И БАТРАК
Был у одного охотника батрак. Рассердился из-за чего-то охотник и говорит:
— Завтра в полдень застрелю тебя!
Идет батрак дорогой пригорюнившись — ведь и впрямь пристрелит! А на обочине человек стоит.
— О чем это ты плачешь?
— Так и так. Был у охотника в батраках. Осерчал он на меня, сказал — пристрелит!
— Пойдем, я тебя выручу!
Пошел батрак: куда только не пойдешь, лишь бы в живых остаться. Привел этот человек парня в чулан, принес блюдечко, надрезал себе мизинец на левой руке и крови в блюдечко напустил.
В полдень пуля дж-ж-ж — и в блюдечко. Поплескалась-поплескалась, измазалась в крови и лежит.
— Теперь ступай и застрели охотника,— говорит батраку его избавитель. А батрак не хочет.
— Иди, и все тут,— нудит он,— как он в тебя стрелял. На ружье, выйди в поле, выстрели и назад приходи!Вышел батрак, выстрелил и обратно прибежал. Показали ему зеркало. Глядит — охотник крышу перекрывает. Работал-работал — и вдруг упал с крыши. При¬бежала жена, дети, поднимают его, а он неживой.
КАК ВОРОЖБУ СИЛЫ ЛИШИЛИ
Жил когда-то человек. А по соседству жила соседка-латышка. Все-то они ссорились.
Раз он занемог. Чем дальше, тем хуже. На глазах чахнет. Ездил он к разным докторам, да ни один так и не определил, чем же он болен. Раз поехал он к старому лекарю. Люди его ведуном считали. Осмотрел его лекарь и говорит:
— Вы зачарованы. Видно, поссорились с кем-то, потому и сглазили вас, здоровья лишили!
Никаких снадобий лекарь ему не дал, только велел никому ничего две недели не одалживать, а через две недели опять приехать. Поехал больной домой.
На другой день приходит соседка-латышка и очень вежливо просит одолжить ей решето. А он не дает. На другой день опять соседка прибежала и опять просит решето одолжить. А он так и не дал ей решета ни в этот, ни в другой раз.
В конце второй недели услыхал он, что соседка тяжко заболела.
Поехал он к лекарю, тот его расспросил и говорит: — Она тебя и сглазила! Приедешь — возьми кол и ступай к меже, что земли ваши разделяет. Воткни его на меже. Как прослышишь, что соседка нарывами покрылась, вытащи кол, отруби испачканный землей конец и сожги. Тогда у соседкиной ворожбы силы не станет!
Так он и сделал. Вогнал в землю кол, а как узнал, что соседку нарывы мучают, вырыл, отрубил конец, в земле запачканный, и сжег его. Соседка вскоре поправилась, но в этой деревне жить не стала. А он остался, здоровый да счастливый.
КАК ВЯЛЬНЯСА ИЗГОНЯЛИ
Недалеко от нас, в деревне Нуолекай, прихода Лидуокляй, жил колдун Карклас, старый холостяк. Однажды на свадьбе был он дружкой и пил с подружками невесты. Всем налили по стаканчику водки, а он взял да и налил водки одной подружке. Собралась она пить, смотрит — а в стакане червячки крутятся. И не стала она пить. Кругом все заговорили — что ж пить, коли колдун налил. Спрашивает он:
— Что ж ты не пьешь?
— Да ты ж наворожил!
А потом он и другой подружке наколдовал — а она и выпила. И стал у нее в животе вяльняс разговаривать. Все говорил, говорил:
— Дайте есть, дайте пить! Молока давайте, мяса! Очень она испугалась.
А он умел и сделать, и переделать, и исправить. Ста¬ли гости его просить:
— Зачем же ты такое сделал молодой девушке? Тогда он приказал:
— Вылезай!
А в животе говорят:
— А как? Я через голову полезу! А колдун:
— Нельзя!
— Тогда я через живот полезу!
— Нельзя!
— Тогда через руку! — Нельзя!
— Тогда через ногу!
— Нельзя! Только через мизинец на ноге можно! Стал тот вылезать — и снес мизинец на ноге. Дал ведун лекарство, и все прошло — будто ничего и не было.
НЕВИДАННЫЕ ПАРНИ
Один человек купил черную книгу и прочитал: «Придут невиданные парни...».
И собрались в избе невиданные парни. Стали работу просить. Что человек ни скажет — мигом сделают.
Дал он им решето и велел из озера воду вычерпать. Тотчас вода из озера исчезла. Пришли они и опять работу просят.
А на дворе было много песка — для строительства привезли. Человек и говорит:
— Ступайте, свейте мне веревки из песка!
Пошли они, крутят-крутят, а сделать ничего не могут — не получается веревка. Пришли и говорят:
— Давай другую работу — никак не можем из песка веревку сделать!
А человек отвечает:
— Пока эту работу не сделаете, другой не получите!
— Больно ты умный!-—сказали парни и исчезли. Сжег человек черную книгу — не захотел больше держать ее.
ВОРОНЬЕ У ОКОШКА
Шел как-то старичок. Шел-шел и заблудился. Ну, рассказывает, попросился я к одному хозяину переночевать. Может, и побоялся он — только не пустил:
— Иди,— говорит,— туда-то: там живет один человек, он тебя примет!
Пошел я, говорит, и принял меня тот человек. Избенка плохая, окна дощечками забиты. Хозяин на печку залез, а меня в свою кровать уложил. Ночью, говорит, слышу: кто-то в избу через окно рвется. Зажигаю огонь — вороны. Множество ворон в стекла бьется. Залез я на печку, разбудил хозяина и говорю:
— Что за чудо — ночью вороны в избу ломятся. Поднялся хозяин и говорит:
— Хорошо-хорошо, сейчас я с ними разберусь! Вышел — да так и не вернулся. И вороны больше
в стекла не бились.
А тот человек утром поднялся и пошел. Пришел к соседу и спрашивает:
— Что это за человек такой, почему к нему в окна вороны бьются?
И сказали ему, что есть у того человека черная книга, белыми буквами писанная, и что водит он дружбу с вяльнясами.
БЕЛЫЕ СКАМЕЙКИ
Строил мастер дом. Закончил и спрашивает хозяина:
— Хозяин, какие скамейки хочешь: черные или белые?
Отвечает хозяин:
— Хочу белые!
Ну так вот: сколько родилось в этом доме детей, столько и умерло. Поняли они, что это за белые скамейки: колдун тот мастер, что строил дом. Тогда хозяин продал дом и уехал в Америку. Ушел он из этого дома, и сколько родилось у него в Америке детей, столько и выросло.
ОКОЛДОВАННАЯ ДОЧЬ
В Зомашосе был колдун. Так он свою дочь околдовал. Отправилась она рано утром скот пасти и запела в лесу. А он вышел на воздух и говорит:
— Кто это там распелся? Хоть бы он заткнулся1
Он и не думал, что это его дочь — и пустил чары по ветру. Вошел в избу и спрашивает:
—• Кто это там поет?
А ему говорят:
— Ваша дочь!
— Как дочь?
Поехал — а она уже неживая, околдована. Так и осталась мертвой.
СВОЯК СВОЯКА ПРИЗНАЛ
Когда строили в Саусининкай мост и уже готовились через реку балки тянуть, проезжал мимо человек. Мост был разобран, и ему, конечно, пришлось ехать вброд. Надумал он подшутить над мастером, который мост строил.
— Ну ты мастер,— говорит,— у тебя же все балки короткие — не дотянешь их до того берега!
Протянул мастер наскоро одну балку, примерил — и правда, на четыре ступни короче, чем нужно. А тот снизу глядит, смеется и говорит:
— Ну что — моя правда? А мастер ему:
А ты гляди — не нахлебайся в реке! И вдруг вода в реке поднялась, колеса с повозки слетели, лошади запутались — уже и людям вода до подмышек дошла. Впору проезжему мастера на помощь звать. Говорит он:
— Спасай, братец, не то захлебнусь! А мастер ему:
— Так мы и помиримся: ты мне балки вытяни, что колдовством своим укоротил, а я тебя из воды спасу!
Так они и сделали: балки на глазах вытянулись, а вода спала, и лошади успокоились. Попрощался проезжий с мастером и уехал.
Видно, свояк свояка признал да на пиво позвал.
СОЛДАТСКИЕ СКАЗКИ
Шел солдат домой, как когда-то возвращались, двадцать пять лет отслужив, и где-то попросился переночевать. Приняли его на ночлег и даже накормить обещали, но с условием, что будет он сказки рассказывать. А он замерз, проголодался — что ему остается делать? Уже ночь, идти некуда — и пообещал он сказки рассказывать.
Накормили его. Поел он и улегся с хозяином на полатях. Хозяин лег с краю, а он — у стенки. Вот улеглись они, хозяин ждет, когда солдат будет сказки рассказывать. Да только и не почуяли они, как оба уснули. Видит хозяин во сне, что он — волк, а солдат — медведь. Ну и побежали они по полям. Бегут-бегут и проголодались. Набежали на привязанную кобылу:
— Давай зарежем,— говорит медведь. А волк ему:
— Не надо! Ведь это моя кобыла!
Так и не зарезали. Бегут дальше, опять голодные. Встретилась им на пути женщина.
— Давай зарежем! — говорит медведь.
— Нет, не будем резать, это моя жена! — не соглашается волк. И не зарезали. Пока они так бегали, осень наступила. Забрались они оба на зиму в берлогу. Напали на них какие-то люди и убили медведя.— Теперь за меня спрячься,— успел сказать ему медведь,— а когда обдерут с меня шкуру, ты через меня прыгни — и опять в человека превратишься!
Волк так и сделал. С медведя уж шкуру снимать кончают, тут как прыгнет он через медведя! Слетел он с полатей наземь, ударился и проснулся. Глядит — жена сидит ужинает.
— Ты еще живая? — говорит.— А я волком был да тебя зарезать хотел!
Ударился он знатно, и уж больше никого не просил сказки рассказывать.
КАК КОНТРАБАНДИСТОВ ВЕЛИ
Сговорился как-то органист Пранцишкус Плейкис с мужиками-контрабандистами: я вас, дескать, через границу с Германией переведу, так что вам и бояться будет нечего, а вы мне за это дадите по двадцать копеек с человека.
Те согласились:
— Веди!
Вынул Плейкис длинную веревочку, завязал на ней узелки, дал каждому по узлу, взялись они все за веревку и пошли. Вот первый, а вот и все остальные уцепились за веревку и идут рядком. Без помех прошли прямо у заставы на шоссе. Хоть и стоял там солдат, но их не заметил. Но в семье не без урода: все смелые, и все же один трус среди них нашелся. Шел мужик последним, да и отпустил узелок, а солдат ему.тотчас: стой!
И остановился он.
— Не стреляй,— говорит,— не стреляй! Тут целая партия идет!
Схватили его да заперли за то, что без пропуска шел. А всех остальных органист благополучно перевел и отпустил.
КАК ВОЗ ГОРЕЛ
Лесорубы пилили доски. Идет мимо этот органист, Пранцишкус Плейкис, и говорит:
— Мужики, что вы мне дадите, если я насквозь вдоль бревна пролезу?
— Литр дадим!
— Ладно!
Подошел органист, приложил к бревну голову и затрещало бревно: значит, уже полез. Все лезет и лезет, уже его и не видно — весь целиком залез. Тут подъезжает человек на большом возу соломы. Когда органист полез, он еще далеко был, вот органист и не отвел ему глаза. Подъехал он и говорит:
— Что ж вы зеваете? Ведь он поверх дерева ползет! А органист ему в ответ:
— Глянь-ка, твой воз горит!
Глядь — ив самом деле пламя на возу. Горит воз — только с краю. Подбежал возчик, отрезал лошадиную упряжь, чтобы лошади не сгорели. Отвел лошадей в сторону, смотрит — ничего не горит. А органист ему говорит:
— В другой раз, как увидишь такое дело, будешь держать язык за зубами!
КАК СТАРИЧОК НАД ЖЕНЩИНАМИ ПОСМЕЯЛСЯ
Шли женщины в костел и встретили старичка. Показался он им таким странным, что они засмеялись. Он говорит:
— Ну-ну, над вами еще больше будут смеяться! Прошли немного и видят — через дорогу речка потекла. Да так быстро течет вода через дорогу. Приподняли женщины юбки повыше и пошли вброд. А следом идут люди и смеются:
— Что это женщины делают?
Вишь, те, что позади шли, никакой речки не видели, потому что ее и не было.
МЕСТЬ НИЩЕНКИ
Зашла однажды в дом нищая и попросилась на ночлег. На печи старик лежал. Он и отказал ей. Проворчала что-то нищенка и вышла. Зла никакого не чая, уснул старик. Сколько-то поспал и проснулся. Проснулся и удивился — полна изба воды. Просачивается через дверь и все прибывает и прибывает. Набежала полная изба воды, уже до стола дошла, уже и стол затопила, уже и до припечья достает. Видит старик — плохо дело. Зальет вода печку, и захлебнется он. Пустился он вплавь. Вздумал, слышь, до дверей доплыть да наружу вынырнуть. Оттолкнулся он от печи и, разведя руки, плюх в воду! А воды как не бывало. И бросился старик вниз головой прямо на пол посреди избы. Ударился и лоб себе разбил. Тут и понял старик: не было никакой воды в избе, это нищенка глаза ему отвела. Не пустили ее ночевать, вот она и отомстила.
ШУТКА ЦЫГАНА
Один человек очень не любил цыган. Зайдет к нему цыган или цыганка — а он их вон выгоняет.
Однажды был хозяин дома один и пришел цыган. Стал он цыгана гнать, а тот говорит:
— Зачем ты меня гонишь? Я и сам уйду! Покажу-ка я тебе, человече, одну шутку! И запомнишь ты меня после этого на всю жизнь! Ну, скажи, сколько стоит эта постройка? — и указывает на гумно.
— Ну, сто золотых, а коли двести, так еще лучше,— отвечает хозяин,— а если бы триста дали, так и спасибо бы сказал!
Подает ему цыган триста золотых. Подошел он к гумну да и запалил его со всех четырех углов. Запылало гумно, вот-вот уже рухнет, тут цыган крикнул:
— Вот так!
На глазах стена перестала гореть и опять стоит гумно как стояло.
Подивился человек.
И в другой раз повторил цыган ту же проделку.
— Вот бы и мне так! — говорит человек.
И он при цыгане поджег гумно, а когда поднялось пламя, сказал:
— Вот так! — и перестало гумно гореть.
Доволен хозяин, что такой шутке научился. Отдал цыгану деньги, да еще и большой кусок сала подарил.
Пришла жена, и захотелось ему и жене показать, какую он штуку проделать может: подошел к гумну да и поджег его. Жена на него кричит, а он смеется. Гумно горит. Прибежали люди пожар тушить — а он не дает. Разгорелось хорошенько, а он крикнул:
— Вот так! Не помогает.
Уж он изо всех сил кричит, криком исходит:
— Вот так! Вот так!
Да все напрасно, не гаснет гумно. Так и сгорело.
КАК ЗМЕЙ ИЗГОНЯЛИ
У меня на родине что ни год хоть одно животное да укусит змея в хлеву. Стала мать рассказывать о своем горе людям.
В деревне Юргишкяй жил некто Ранчюс. Раз пришел он к нам. Мама и ему рассказала о своем несчастье. Подошел он к хлеву, постоял рядом с ним, пошептал что-то, пошептал — и выскользнули из хлева две змеи. Подползли они к его ногам. А он их розгой отлупил и прогнал в лес.
И никто больше в этом хлеву скотину не тревожил.
КАК СВЕРЧКОВ ИЗГОНЯЛИ
В селе Поцюнай, у Скаблацкаса, уроженца Йонишкиса, в овине было много сверчков. Однажды пришел нищий и на ночлег попросился. Осень стояла, время молотьбы. Пришел он с семьей в овин спать ложиться и говорит:
— Ой, что ж у вас этих пташек так много! Надо бы их выгнать!
А другие и говорят ему в шутку:
— Что ж, прогони, если можешь!
Попросил нищий, чтоб дали ему гороховых стеблей охапку. Пастух сбегал и принес. Взял их нищий вокруг печки обмел да помешал в печи теми стеблями и выкинул вон, а окно оставил открытым. Тут как стали сверчки в окно сигать — и ушли все до единого.
КАК МЫШЕЙ ВЫВОДИЛИ
В селе Галчюнай прихода Гярвечяй появился перед войной человек, который договорился с жителями села, что он в их селе мышей выведет. Две недели он кнут себе плел. А прежде, чем начать плести, запретил на время, когда он мышей изгонять станет, всякий смех. Вот хлопнул он своим длиннющим кнутом — и пошли посреди улицы мыши, из всех углов полезли. Все шли мыши и шли, и так их было много — даже в глазах запестрило. Прогнал он их уже в другой конец села, и тут выбежала из угла кривая мышка и поковыляла следом за другими. Тут кто-то над ней засмеялся, и разбежались все мыши по селу.